Я — чертов кинестетик. Значит, я не способен в полной мере воспринимать вещи как визуальные либо аудио объекты. Я вынужден трогать, ломать и кликать. Уснуть во время диалоговой паузы — это про меня. Хотя трогать курсором мне нравится. Особенно мне нравится трогать курсором живые, подвижные объекты. Не смейтесь, никакого фрейдистcкого подтекста здесь нет.
Рассказ о том, почему квест может быть утомителен для таких кинестетиков, как я, можно легко превратить в рассказ о его, квеста, смерти. Видеоигры разучили нас быть visual, воспитав армию кинестетиков, любителей двигаться и двигать, прыгать и запрыгивать, любителей сладкого моушен, хомячков внутри виртуальных колес. Квест, пусть там и можно все вокруг трогать, все же visual-времяпрепровождение, при этом — довольно медитативное. А в современном быстрорастворимом мире нет времени ждать.
Квест артистичен, красив, эстетичен, но квест не кинестетичен. Это просто набор картинок, он замирает, когда замираем и мы. Некому крутить рулевое колесо, кроме нас, и наблюдать за результатом, время от времени осторожно тыкая курсором. Квест никуда не денется без нас. Там, где поезд мог уехать, а мы бы остались стоять, было будущее. Но эти игры остались аппендиксом, исключением из общих правил. Квест оставил время далеко позади себя, и в итоге состарился, сжатый в одну точку пространства. Без времени квест одновременно и стар, и молод.
Большинство квестов были все же плохими квестами. Там мы безуспешно пытались скрестить все предметы инвентаря между собой и со всеми остальными предметами на экране. Night of the Rabbit из таких, ностальгически плохих квестов. Она (игра) заставляет вспомнить времена расцвета жанра, когда на плодородной почве рядом с цветами прорывались к солнцу сотни и тысячи сорняков, волшебное время, ушедшее на потуги и раздумья, время сгоревших на мышекликаньи гигаджоулей энергии и мучительного нащупывания авторской логики в попытках скрещивать динамит с пустой банкой из-под колы.
Картинка здесь двигается, но не искрится, а легонько, воздушно, едва ощутимо переливается, сливая палитры мягких, игристых цветов в медовые акварельные панно. Night of the Rabbit безбожно красива. Не верьте ей. За переполненными объектами красивыми задниками не стоит красоты другой, более фундаментальной, внутренней красоты и изящества хорошего, умного и логичного квеста, синергии хорошей истории и своевольной логики чужого, выдуманного мира. Милые, но пустотелые, антропоморфные животные говорят, но их не слышно. История есть, но ее нет, есть лишь цилиндровая гарипотерщина. Эта игра — как нелепый сон, не из тех, что заставляют тебя проснуться в ужасе и поскорее его забыть, но просто из бессмысленных и незапоминающихся.
Night of the Rabbit — это эпитафия, выцветшая табличка на могиле жанра. Призрак, судорожно цепляющийся бестелесными когтями за прошлое. Открытка, просунутая в машину времени — красивый, но мертвый кусок потрепанного картона.